Пролог
Четыре года назад…
– Иди сюда, мелкий говнюк.
Мелким говнюком я перестал быть еще в седьмом классе. Не то чтобы отец об этом знал.
Отмахнувшись от него, я спускаюсь на пять ступеней в маленький узкий коридор, ведущий в мою спальню.
Я поворачиваю ручку двери, когда мне в спину прилетает стеклянная бутылка.
Она пуста. Всегда, черт возьми, пуста.
Потому что Вэнс Уокер ни за что бы не потратил понапрасну ни капли спиртного.
Красная пелена затуманивает мое зрение, я оборачиваюсь и хватаю его за грязную рубашку.
– Ты пьян.
– А ты бесполезен. – Отец замахивается кулаком, но его координация нарушена, поэтому он промахивается и отступает. – Выродок.
Гребаная ирония.
– Все потому, что это ты меня породил.
В сознании всплывают воспоминания о том времени, когда моя жизнь не напоминала крушение поезда. До алкоголя и наркотиков. До этого поганого трейлера в этом дерьмовом городе. До предательства. До насилия.
До того, как она покинула нас.
Я должен ненавидеть ее за это… но не могу.
Она увидела возможность обрести свободу – шанс на жизнь, где сломанные ребра, разбитые носы и синяки не входили в повседневную программу, – и воспользовалась ею.
Даже если это требовало оставить ее семилетнего сына на произвол судьбы.
Я смотрю в мутные, остекленевшие голубые глаза отца – глаза, которые я унаследовал от него, – и задаюсь вопросом, как он позволил себе докатиться до такого.
Когда-то мой отец был легендой. Или, по крайней мере, находился в шаге от того, чтобы стать одной из них.
Люди называли его следующим Джими Хендриксом[1]. Черт, некоторые даже утверждали, что отец его превосходит.
У Вэнса Уокера была великолепная жена, искренне любившая его, и сын, видевший в отце героя.
Когда-то у него было все.
А потом он все потерял.
Я отказываюсь совершать ту же ошибку.